Читаем без скачивания Сверхзадача [Дело Килиоса. Сверхзадача. Возвращение «Викинга».] - Иштван Немере

Экипаж получился удачным, это главная заслуга Гилла. Просто, как все гениальное. Если бы эта идея пришла Гиллу в голову раньше, он возглавил бы опыты вместо Бенса. Нет, не здесь, в «Галатее», — сюда трусливого Бенса не заманить, — а там, в институте на Земле. Странно, что, годами работая над одной и той же проблемой, пережевывая и анализируя великое множество вариантов, они забыли о такой малости. А может быть, последователи и ученики Бенса за прошедшие с тех пор сто шестьдесят лет все же додумались? «Очень жаль, что Бенса уже нет в живых, — думал Мат-Гилл. — Сели бы мы вот этак друг против друга, и я выложил бы ему все начистоту, а в качестве доказательства продемонстрировал обоих юношей, Грона и особенно Дие и Нуа. Жаль, придется довольствоваться его последователями. Глаза у них вылезут на лоб, это уж точно. Конечно, они не добрались в своих исследованиях до нашего уровня, хотя бы потому, что у них не было под рукой подобного превосходного материала. Где взять на нынешней Земле такие экземпляры? А потом, в своих оранжерейных условиях, разве они попадали в такие переплеты, как я, за какие-нибудь пятьдесят с лишним часов?» Дие приблизилась неслышно. Мат даже вздрогнул, когда она положила руку на его плечо.

— Я тебя напугала?

— О нет, пустяки.

Мат улыбнулся. При виде своих бывших соплеменников он всякий раз невольно любовался творением своего разума и труда. В особенности этими двумя, Дие и Нуа… Нуа… Но сейчас думать о ней нельзя. С Эви и Опэ хлопот никаких. Все, что им положено, они делают безукоризненно. Но если вы очень любите женщину, остальные тоже становятся вам как-то ближе, если вы к ним даже не прикасаетесь пальцем.

— Чем ты занят?

Мат понимающе кивнул. Вопрос означал, что Дие хочется поговорить.

— Проверяю, как автоматика учитывает коррекции курса.

С таким же успехом он мог сказать, как коррекции учитывают автоматику. Для Дие это пустой звук.

— Ты мог бы объяснить, что это такое?

— Нет.

— Почему?

— Ты все равно не поймешь.

— Но мне хотелось бы.

— Охотно верю.

«Все понятно: это, так сказать, разведка боем. Подождем, пока она перейдет к главному. А пока ей хочется выведать, в каком я настроении. Спасибо, Дие, настроение у меня прекрасное. Но об этим я тебе не скажу. Отгадай сама, если сумеешь. Уж если я не провожу над вами эксперименты в клинике, такую невинную игру в загадки может себе позволить бывший ученый, не правда ли? Тем более, что вы о ней не знаете. Когда-нибудь этот ученый станет великим, самым великим. Но с вашей помощью».

— Почему ты такой, Мат?

— Какой такой?

— Трудно выразить. Серьезен ты или улыбаешься, ты все время про себя посмеиваешься над нами. Почему?

— Потому, наверное, что я всех вас люблю.

— Ну да, одни требования и команды. Приказы и требования, разве это любовь?

— Здесь, на «Галатее», да.

Дие рассеянно наблюдала, как Эви, присев на корточки у противоположной стены с приборами, что-то проверяет. При каждом прикосновении вспыхивали и мигали несколько световых точек, то вместе, то порознь, то превращаясь в разноцветные фейерверки, каждый строго в своем отсеке.

— А что делает Эви?

— Он тоже ведет контроль.

— Чего?

— Самого великого нашего сокровища — энергии. И таинственных каналов, по которым она поступает.

— Раньше ты не говорил глупостей, был тихий, скромный парень.

— Что это значит — раньше? — Тон Мата сразу стал жестким.

— Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, как и то, что хочу сказать, но не скажу. Ты запретил говорить об этом.

— Теперь я уже не смеюсь, Дие. Ни вслух, ни, как ты выразилась, про себя. И если ты не прекратишь, будет хуже.

— Угрожаешь?

— Предупреждаю.

Дие отвернулась. Она опять посмотрела на Эви, который тем временем перешел к следующей приборной доске. Эви следил взглядом за Матом.

— Ну а о другом я могу говорить?

— Нет пока. Помолчи немного, Дие. Ты готов, Эви?

Эви утвердительно кивнул. Мат подошел к пульту управления. «Проверка, еще проверка, опять проверка. И еще раз, и постоянно, и каждый день. Будь она проклята. Боже, будь у меня хоть частица веры в себя, как у Сида! Непонятно, кстати, почему Сид был всегда так уверен. Как он мог доверять этому бесконечно сложному комплексу механизмов?»

— Приготовились, Эви! Начали.

Теперь многоцветный фейерверк повторился на приборной доске командирского пульта. Зеленые, красные, белые огоньки, пульсирующие зеленые и голубые змейки осциллоскопов, желтые кирпичики нормального приема… «Пожалуй, я похож на сумасшедшего часовщика в средневековой мастерской, который никогда не верит, что его часы идут правильно. Дрожащими руками он вновь и вновь разбирает тикающий механизм, чтобы убедиться, вращаются ли шестеренки. Но часовщик был в более завидном положении, чем я. Ведь он знал, какие шестеренки он вложил в нутро своих ходиков. А я постиг всю начинку гигантского корабля совсем недавно и далеко не уверен, что хорошо выучил урок. От этого, право, можно лишиться рассудка. Для чего, например, каждый день проверять коммутацию шестиметрового кабеля, который обвивает меня и Эви, а потом уходит в подвал? Но если этого не сделать, я начинаю дрожать, как в лихорадке, исправен ли он. Мне необходимо каждую минуту знать, что нигде нет никаких дефектов, убедиться лично. Это самое большее, что я могу сделать. Правильно ли Большой Мозг вносит коррекцию в курс корабля, обработав световую информацию от точек Галактики, определить я бессилен. Но так мне известно хотя бы, что Мозг работает, что-то считает, а корабль имеет достаточно энергии».

— Хорошо, Эви, все в порядке. Теперь иди ко мне!

Ждать, пока проснется Грон, нет смысла. Они проведут и контроль двигателей, время еще осталось. Эви безропотно стоял возле Мата… «Как сильно изменились все они здесь, на „Галатее“, — подумал Мат. Впрочем, удивляться нечему, и мне меньше других. Оба этих юноши молчаливы, как камни в пустыне. Грон стал мечтателем, а Дие, кроткая Дие…» Она предстала вдруг перед его мысленным взором сидящей на носу рыбачьей лодки, а ее огромные карие глаза жили и прыгали в такт волнам. Мат отогнал запретное видение. Теперь Дие говорит за всех.

— Так, Эви. Ты знаешь, что делать дальше?

Эви опять молча склонил голову. Мат направился к самой дальней группе приборов. Дие, словно тень, последовала за ним.

— Пожалуйста, помолчи еще. Эви, начали! Разумеется, реакторы тоже работали, как обычно. Нейтронное излучение — тут он тревожился больше всего — оставалось в пределах нормы, температура тоже, скорость охлаждающих потоков чуть выше обычной, но это по указанию Мозга, пока Мат спал. Он пожал плечами: компьютер знает, что делает, компрессоры легко выдерживают режим. До завтра оставим без изменений, а потом попробуем вернуться к прежней средней скорости. Если Мозг не восстанет — хорошо, в противном случае придется запросить о причине. Мат уже воздерживался от ошибок, которые совершал вначале, когда по всякому пустяку одолевал компьютер вопросами, тревожными и нелепыми. Однажды Мозг ответил, точнее, предложил давать запросы в определенные промежутки времени и в определенной системе. Ведь у Мозга, в отличие от людей, нет эмоций, а собственную работу он стремится оптимизировать, как всякая думающая машина. Прочитав текст этого предложения на экране, преобразованным в слова, Мат покраснел. Что касается Сида, то он просто послал бы тебя к чертовой бабушке. Впрочем, на языке Мозга это означало то же самое.